Совсем не много ей не хватило, что бы третий раз произнести это слово. Раздражает.. нет, губы лишь шевельнулись, отдав в тишину тишиной и лишь тихим свистом. Кристал сделала несколько шагов в сторону, но, как она уже и сама решила, остановилась. Смысл уходить, если пришла? Она пришла раньше, так что мало что теперь ее сможет отсюда прогнать. И его слова. Они всего лишь раздражали, но небыли поводом для большей реакции. В отличае от него, свои чувства она контролировала превосходно. А по большей части их даже не требовалось контролировать.
- Не тебе помешали, а ты дал помешать...
Эти слова она сказала уже совсем тихо, просто не придавая им значения. Они были как тихим отголоском ее мнения, но тем, чему она больше не хотела уделять внимания.
Его слова она слушала с насмешкой. Он говорил одно, но за словами шло другое. Он просто не давал ей самой сказать ничего. Не знает. А эта кость - ее взгляд коснулся ее и сразу отошел. Всего лишь кость. Теперь уж всего лишь вещь, а не часть живого. В ней теперь нету ничего. Не мыслей, не памяти. Она потеряла свое значение. не лучшее сравнение. Даже худшее.
Но, ей даже начинало это нравится. Слушать эти отчаяные слова. Она совсем не собиралась уходить, все таки. Это стало видно по ее расслабленному телу, лапам, менее напряженным, по всем изгибам.
- Чувства и страдания... Глупость. Эти два слова связаны лишь тонкой нитью. Кроме страданий есть еще и многие остальные чувства. Впрочем, все равно. Да и я не намерена уходить. Ты нарушил мое спокойствие, в конце концов, а не я твое. Так что...
Она не закончила мысль. Просто сошла на нет. Пусть понимает как хочет. Ему самому надоест. Это опять таки отразилось в ее улыбке. Немного заинтересованной. Улыбка и глаза. Все кончается на них.

Стоит ли описывать чувства Крис далее. Нет. ей было как-то все равно. В этом диалоге она даже не пыталась употребить все аргументы. Не играет сути. Но ее настроение определенно поднималось. Она чувствовала вкус позабытой жизни. К ней возвращались ее обычные качества. Упертость, что является полной глупостью.
Впрочем, в этой ситуации у них обоих лидировала эта черта. А если подумать, с чего весь этот диалог. Он одновременно и нес в себе смысл и естественно отторгал его. Для начала у этого спора небыло причины. Просто чувства?.. Глупсоть. Это не может быть причиной. Причина всегда материальна. Он сказал, что хочет джоказать... Теперь это и вовсе стало незаметно. он стал доказывать иное. Свободу доказывают не так.
Когти царапали кости, похожие на камни. Голова все также была повернута. А хвост бил по бокам, скорее от привычки.
- Все может быть. Хотя не тебе мерить мою глупость.
Смешок. В этот раз без хриплоты. И даже звонкий. Да, похоже Кристал начала просыпаться, просыпаться начало ее собственное я и это уже окончательно.
Между тем. она медленно стала обходить его по кругу, провожая взглядом лишь его глаза. Как своевольно и привычно. Закончив круг на том же месте, наконец-то, немного медленно спросила, намеренно растягивая слова и подбирая к каждому значение для себя и только для себя:
- Покой  или беспокойствие. Какая разница. Мне бы стоило еще раз спросить, что тебе здесь надо. Но, пусть этот вопрос выглядит по другому: твое имя?
Львица прищурилась. Конечно, он обязан сказать ей имя первым. Так или иначе и она это уже для себя решила. А говорить ли свое - она еще подумает. Хотя тут не над чем думать.

Шутка это была или нет, но Вишес всё равно предпочел слегка ухмыльнуться своей порванной неестественной ухмылкой, которая больше походила на слабое подобие оскала. Полукровок вновь прогнется, ибо спину жутко сводило. Конечно, посмотрел бы он на других, кто постоянно ходит с низко опущенной головой, изогнув дугу позвоночника в ровную полуокружность. Вообще эта идиотская привычка была разработана за годы полного одиночества и отшельничества, ибо, проверенно временем, к личностям с такой позой редко подходят другие и заводят разговоры, но, а если находятся смельчаки, то легко резко поднять морду и оскалиться, как смельчаков и след простыл.
Тут в воздухе залетал запах ещё двух львов. Значит, всё-таки то было не шутки ветра и эти двое не были очередными выродками поврежденной психики Вишеса. Значит, всё-таки, он ещё сохранил какие-то остатки разума и не совсем потонул в своей паранойи. Такая новость невольно заставит его улыбнуться. Конечно же, любого обрадует та новость, что он ещё не окончательно сошел с ума и ещё есть шанс выкарабкаться в нормальное русло своего существования.
Вновь запах двух «новичков» потревожит нежный нос Вишеса. Он начинает раздражать и свое раздражение Вишес выскажет складками, что собрались на переносице и чуть оголенными черными зубами. Они тоже были из Тьмы, от них тоже пахло гнильцой, смертью и засухой, но эти два запаха раздражали в два раза больше, чем запах табака.
- Хм, тут ещё двое твоих соплеменников…но, самое ироничное то, что от них пахнет хуже, чем от тебя. – фыркнув и ядовито усмехнувшись, произнес полукровок, поворачивая к львице свою искоцанную морду. Тут он уже шире растянет губы в улыбке, оголяя ряд неровных зубов и проведет по них языком, скорее всего это лишь минутная слабость, ибо Вишес быстро одумается и резко уберет с морды эту хищную нездоровую лыбу. Просто как-то хотелось конфликтов, причем такого…с кровью, с рычанием, с дикой болью и последующим страданием от неё, конечно же, в плане физическом.
Хотелось кого-то убить, но не банально антилопу или птицу, а кого-то, кто из одного с тобой семейства, отряда, вида…тот, кто по породе, по сути своей приходится тебе родственником. Для Вишеса легко было спровоцировать подобное, достаточно лишь позволить выступить пене на губах, а слепые глаза помутиться ещё больше и тогда, там уже всё пойдет по самотеку. Сорвется с места и вцепится в глотку первому же, кто покажется ему наилучшей жертвой для Божества. В такие моменты в голове полукровка стоит лишь команда «Убить. Порадовать демона». Но полукровок в последнее время редко позволяет себе подобное, ибо в последний раз это обернулось переломанными ребрами, ибо выбор соперника был очень неудачен. Ведь Вишес силой не отличается, он слишком истощенный в плане мускулатуры и может надеяться лишь на свою скорость, верткость и ловкость, а так же к любимому приему «подбежать, вцепиться, вырвать, отступить».
Полукровок мотнул головой, так как почувствовал, что пасть начала наполняться слюной от подобных мыслей и постарался перевести всё свое внимание на львицу с красивым и манящим именем Табак.
- Опиши себя, а то по запаху я мало чего из внешности могу определить. Лишь то, что какая-то часть твоего тела не жива. – зевнув, прохрипел полукровок и уселся напротив львицы, обвив хвостом лапы и уложив черную «кисть» на пыльную землю.

- Слишком длинное. Можно сказать, сразу два имени. Скучное имя.
"Как будто я об этом не знаю! Ненавижу своё имя... А она не имеет права говорить так, даже не зная почему мне дали именно такое."
Но ты уже привык к тому, что собеседница говорила всё, что ей захочется не имея на это абсолютно никаких прав. А тебе нужно было трезвое мнение о твоём имени. Потому ты всё же решился рассказать ей о своих родителях и своём прошлом.
- Я ненавижу своих родителей так же, как и это имя, - начал ты. - Отец был одиночкой, а мать... - тут ты вдруг остановишься и сквозь зубы прошипишь, - из прайда Света. Они никогда меня не любили. Любили только двух моих сестёр. Моё детство описывать очень долго... Скажу только, что однажды случилось так, что отец и мать захотели дать мне два разных имени. От отца - Хидеаки, а от матери - Рэйн. Они пошли на компромисс и разделили меня на две половины - Хидеаки Но Рэйн. - тут ты вновь остановишься и взгляд твой скользнёт по львице. - Моего отца убили светлые, а мать скитается по землям одиночек. Я ненавижу их обоих...
Ты в от момент сам не знаешь что имеешь в виду: светлых львов и львов-одиночек или же мать с отцом.
- Ладно. Тогда уж можешь знать меня как Крис...
Ты невесело усмехнёшься.
"Это ещё посмотреть чьё имя скучнее!"
- И всё? Забавно... Твоё имя не скучнее, чем моё и звучит откровенно глупо. Было бы оно чуть длинее... Возможно, было бы чуть интереснее. Хе...
Тут ты почуял запах ещё двух львов из прайда Тьмы совсем неподалёку. Развернув голову в сторону запаха, ты увидел их. Оба странные и запах от них был каким-то особенным. С горьковатым привкусом.
Но ты как всегда махнёшь на обоих лапой в мыслях и повернёшься обратно к Крис.
"Крис... Странное имя."
Хотя в целом ничего странного в нём не было. Имя, как имя. Но для тебя оно стало чем-то особенным. Странным, будто волшебным. Хотя... Какая разница! Своё имя ты напротив - ненавидел. А имя Крис было противоположно этому чувству. Именно поэтому ты так плохо о нём отозвался.

- А мне казалось, что ты незахочешь ничего говорить. Все-таки, ты странный.
- Такой, какой есть, - с вопиющим хладнокровием выговорил ты. Ты не любишь, когда тебя начинают оценивать со стороны.
Хотя... Называли тебя все по разному: идиотом, заразой, гадом и даже сурикатом. Но странным... Это было впервые. Ты вновь оценивающе поглядишь на Крис и в который раз подумаешь, что таких отличающихся от других львиц ты никогда раньше не встречал. И вновь новое чувство...
За эти несколько минут ты уже привык ко всем им. И это чувство не стало новостью для холодной, как лёд твоей души.
Ты поймаешь качающийся на шее амулет в лапу и посмотришь на него. Возможно, именно в нём храниться твоё сердце, и потому ты до сих пор его не ощущаешь в груди.
- Оно и есть немного длиннее. Только его длинная форма делает его еще глупее и несуразней. Так что, пусть будет как есть.
"Хм... Скрывает своё имя? Но зачем? Ничего не понимаю..."
- Крис, зачем тебе скрывать своё имя? Я просто не понимаю! В имени не так много скрыто, ведь не сам ты назвал себя так. Тем более... У красивой львицы всегда красивое имя.
Ты смущённо потупил глаза в землю и мотнул головой, откинув с глаз чёртову чёлку. Ты сделал такой комплимент первый раз в своей жизни и ещё просто не осознал этого. Потому тебе стало вдруг жарко, потом холодно, а потом нормальная температура тела вновь восстановилась. Ты отряхнулся от пыли и вновь поднял взгляд на Крис.

- Да. А иначе мне не выжить. – полукровок усмехнулся. Скорее всего лишь тому, что он правильно почувствовал на счет глаза львицы. Облизнувшись, Вишес вновь поднялся и повел носом по ветру и как-то невольно вздрогнул, когда под лапой львицы хрустнула кость. Для него этот звук оказался слишком громким и, плотнее прижав порванные уши к затылку, полукровок оскалился и чуть вжал шею в плечи. Но вполне быстро успокоился.
- От тебя пахнет гнилью и смертью, как от всех из прайда Тьмы, но к этому запашку ещё пристал какой-то приятный запах крови, не такой, когда выпускаешь кому-то кишки или перегрызаешь горло. Скорее всего это запах твоей крови и он очень…очень приятный. – полукровок даже вытянул шею и позволил себе сократить расстояние на минимум, внюхиваясь и чуть ли не зарываясь носом в шерсть львицы.
Странно, но полукровок буквально терял голову от этого запаха, у него возникало жуткое желание вонзить зубы в шею львицы и начать пить кровь, подобно летучей мыши, словно он был каким-то паразитом. Пить до той степени, пока не высосет всё или же не захлебнется сам. Послышалось низкое гортанное урчание, перемешанное с болезненной хрипотой. Полукровок закроет слепые глаза, растянет губы в блаженной уродливой гримасе, но, наступив на какую-то мелкую кость, придет в себя и отскочит назад, вновь разрывая расстояние между ним и львицей.
- Как ты выглядишь? – вновь поинтересуется полукровок, пытаясь перевести тему разговора, стараясь пустить пыль в глаза, дабы львицы позабыла о его минутной слабости перед ней.
Выпрямиться, отведет морду в сторону и постарается выглядеть более-менее спокойным, гордым и невозмутимым. Но жуткая боль в хребте, слабость перед запахом, желание в острым ощущением и поступающая пена в пасти мешали Канну сейчас нормально соображать да и держать себя в руках. Нетерпение выдавал хвост, что черной кисть насобирал уже кучи осколков костей и праха мертвых животных, что погибли здесь разными смертями по разным причинам.

- Да, моя кровь не чиста. Мать моя была пантерой, а отец...мне неизвестна даже его порода. Почему такой? Это всё проделки того, от чьей власти я отвернулся, того, кому я плюнул в морду с начала рождения и уже четыре с половиной года мозолю ему глаза свои существованием. Ведь ещё с рождения на мне был смертный крест, я не должен был выжить, но выжил на зло Богу. Да-да, я говорю о нем. – речь полукровка казалась каким-то безумным бредом, лепетанием умалишенного. Но, упомянув Бога высокой интонацией, Вишес как-то заметно встрепенулся, оскалился до упора и ударил хвостом по земле, после плюнув от отвращения.
Но Вишес вновь как-то быстро успокоился и изменился. Его голова резко упала ниже уровня плеч, спина вновь выгнулась колесом, лапу чуть согнулись, и хвост безжизненно опустился на пыльную землю. Из пасти вывалился черный язык, послышалось какой-то хлюпанье, тихие стоны, да и вообще полукровок сразу как-то постарел лет на пять и показался крайне жалким и замученным существом на смертном одре. Но, опять же, полукровок резко вернулся в свою нормальную форму, выпрямился и хищно сверкнул мертвыми глазами, что наконец-то стали видны, ибо слабый поток ветра и постоянное мотание мордой смахнули черные локоны гривы-челки.
- Я страшен? – вдруг поинтересуется Канн, поднимая широко распахнутые глаза на львицу, приближаясь к ней в упор и заглядывая в глаза. Бессмысленно, но всё это на уровне инстинктов, что вложили в него мать и отец. Китока, мать Вишеса, всегда так делала. Приближала свою оскаленную морду в упор и смотрела в глаза, даже зная, что сын не видит с рождения. Эта привычка была ловко перехвачена и Канном. Правда, вместо оскала, на морде появлялась странная испуганная гримаса, что граничила с его безумностью.
Просто, нервы взвинчены. Этот запах сводил с ума, запах смерти и гнили, запах старых гниющих костей, а так же запах второсортной падали. Где-то неподалеку кто-то сдох. И причем дня два назад и сейчас просто «благоухал» всеми ароматами гнилого мяса. Всё это ассорти играло на нервах, словно те были гитарными струнами, но тут вышла ошибка. Нервы Вишеса в сотни раз тоньше, непрочные и легко лопаются. И сейчас они были натянуты до предела и грозились лопнуть, но полукровок старательно старался снизить напряжение, порой задерживая дыхания, резко отскакивая от Табака, отворачивая свою искоцанную морду и утыкаясь ей в самую землю, давясь пылью после.

«Она издевается над тобой, Вишес. Не давай слабину, сукин ты сын. Неужели запах крови какой-то кошки сможет свести тебя с ума? Тебя, тварь, которая столько крови выпила, которая столько пережила. Не подавайся, ты сильнее, чем кажешься.» - шипела в голове Шизофрения. Вишес слушал. Внимательно, вникая в каждое слово и ловя каждую запятую и точку.
Но то, что он слушал, ещё ничего не обозначало. Он не повиновался советам и лишь вытянул свою тонкую длинную шею на встречу кошке, а следом протянул черный язык и осторожно, словно кто-то мог отрубить ему язык за этот поступок, слизнул капли крови. А потом как-то невольно вспомнил слова кошки. Он? Прекрасен? Для неё? Это немного смутило Вишеса и, после того, как он попробовал её кровь, сделал пару шагов назад и совсем хищно пригнулся, изогнув шею и «заглянув» в глаз кошке снизу.
- Ты странная. От тебя вкусно пахнет, у тебя вкусная кровь и ты считаешь меня прекрасным. Хах, редко встретишь таких, как ты. – усмехнется, вновь резко выпрямившись, что шейный позвонки звучно хрустнут и где-то что-то защемит, на что Вишес лишь зажмурил один глаз и сдавленно фыркнул, дабы вновь не зарычать от боли.
Кошка бесспорно сильно заинтересовала полукровка. Даже очень, что и пугало Вишеса. Он не хотел кем-то интересоваться не более, как врагом, а тут была ситуация такая, что Табак на врага не тянула и Вишес не предъявлял на это никакого желания. Хотелось приблизиться в упор, даже как-то мягко укусить за холку, что бы ещё почувствовать вкус её шерсти, почувствовать её запах ещё сильнее, а заодно проверить насколько мягка и податлива её плоть. Знаете, было странное желание съесть Тэб. Но, не смотря на все сдвиги и неполадки в системе Вишеса он на такое не пойдет, крайнее на что он способен, так это съесть львенка в жуткий голод да и то, не своего, а, например, врага.
Фыркнув, полукровок склонил голову на бок, и навострил уши. Вышло довольно забавная картина, правда сумасшедший взгляд не давал умиленной улыбке зрителя пробиться окончательна и без легкого смущения и страха.

[оcc : ничего страшного.)]

- Другой? Да. Ты догадливая. Я абсолютно другой, но, увы, так же смертен, как и ты. – полукровок почувствовал её приближение, её телодвижения и примерно представил себе, как сейчас выглядит Табак. Обиженная. Чем? Это не так важно, скорее всего именно это телодвижение кошки подлило масла в огонь и полукровок, наконец-то, зафиксировался на месте, спокойно встав. Правда, гордо выпячивать грудь, самовлюбленно усмехаться он не стал, голова продолжала быть опущенной на уровне плеч, а пасть чуть приоткрыта, дабы дышать было чертовски сложно, словно у полукровка происходил странный приступ какой-то болезни.
- Тебе хорошо быть с темнотой. В свете ты была бы другой, и запах бы испортился. – пробурчал Вишес себе под нос, но достаточно громко, что бы кошка услышала его слова. Он сам не знал, зачем вообще сказал это, просто, словно подчеркивал факты.
Нет.
Будущего Вишес не видит и не видит того, что могло бы быть, если «бы было иначе». Просто какие-то свои догадки, просто вслушивание в шепот, что тараторил какие-то странные слова в голове, постепенно пережевывая извилины мозга полукровка, окрашивая его душу в темные тона, в самые темные, даже черный цвет по сравнению с ними кажется белым.
Почувствовалась легкая усталость в лапах и, поэтому, полукровок позволил себе лечь, вытянув передние лапы, но одну положив на другую. При других бы львах Канн не позволил бы себе такого, крайнее – мог бы сесть, но и то он предпочитает стоять перед другими, даже если он будет истекать кровью, с переломанными лапами, через боль, он будет стоять и упадет на бок лишь тогда, когда останется один.
- Я слышу, как ты принюхиваешься ко мне. Неужто что-то почуяла? – с легкой смешинкой в голосе произнес полукровок, проводя языком по пересохшим губам. Какая-то странная жажда как-то совсем неожиданно напала на горло Канна, превращая мягкую плоть пищевода в зыбкий сухой песок, казалось, что скоро полукровок начнет кашлять пылью и не только той, что набилась в глотке из воздуха кладбища.