Ты в страхе вдруг смотришь вниз. Твои лапки забрызганы кровью. Совсем чуть-чуть, в той мыши их было от силы пара грамм. Но это была кровь. Существа, которого ты убила просто так. Даже не ради пищи, просто, захотела. Захотела. Что происходит? Почему ты несколько секунд с упоением разодрала грызуна? Что на тебя нашло? Ты всегда считала, что жизнь, дарованная не тобою, не может быть отобрана просто так, без какой-либо цели. так нельзя, этот мир итак полон грязи, а что, если все будут убивать других по прихоти? Но ведь тебе нравилось испытывать это чувство, что ты распоряжаешься судьбой. Это приятно что бы там и ни было. Ты отшатнулась и растерянно посмотрела на родителей. Ты не слышала их разговор, возможно, они говорили о чём-то важном. Но ты уловила в глазах Микаэля интерес. Он усмехается. А Шок? Она улыбнулась тебе, она гордится. Ты расправила плечи, возможно, всё не так страшно. Кому-то дано жить, а кому-то нет. Выживают сильнейшие - ты сомневаешься, что этот девиз правильный, но сейчас тебе именно так и казалось. Ты обнюхала жертву, паха плохо. Может, мышь была больна? Чуть сморщившись, берёшь остатки в зубы и выносишь их из пещеры, кидая под дождь. Уже хочешь идти обратно, когда лапа вязнет в грязи. Неприятно, однако, противно. С трудом, вытянув лапку из тягучей жижи, и зашла обратно. Кажется, между этими двумя пробежала искра, в глаза обоих есть что-то такое, чего не было в начале. Пожалуй, ты тут лишняя, может, тебе пойти спать? Пройдя в угол, ты плюхнулась на пол, свернулась в клубочек. Да, так вполне можно заснуть, здесь шум разбушевавшейся природы не так силён. Ты искренне желаешь, что бы, когда ты проснулась, твои родители перестали смотреть друг на друга чуть ли не мигающим взглядом, и разговаривать так натянуто. Тебе было интересно, что это: полноценная семья. Каково это, когда у тебя есть оба родителя. Значит, знать ты будешь в два раза больше? И никогда не будешь оставаться одна, потому что когда один будет уходить, другой будет оставаться? Пожалуй, это было твоё единственное желание на этот момент. Ты видела, что мама устаёт заботиться о тебе одна. Тебя нужно обучать, кормить. А ещё следить и не давать делать глупости. Наверное, этого достаточно, чтобы уставать от тебя. А вот выдержала бы ты подобное? Если бы тебе нужно было прекратить посвящать свою жизнь себе, и разделить её на двоих? Нет. Нет, это пожалуй слишком. Хотя, ты ещё слишком мала, что бы задумываться об этом. И почему, когда ты погружаешься в сон, в голове целый рой мыслей?.. Постепенно, как будто дымкой заволакиваеются глаза, всё становится расплывчатым и неясным. Звуки всё тише, всё отдалённей. Ты погружаешься в сон...

Её, несомненно, пугает первое убийство. Впервые в жизни она сама распорядилась жизнью этого мелкого существа. Вендэтта была ещё не готова к такому повороту, но инстинкты внутри неё уже кипели и требовали выйти наружу. Ты не сводила глаз с дочери до тех пор, пока та не заснула. Мало ли что ещё выкинет, а тебя распирало от любопытства, ведь она сейчас так похожа на своих родителей. Глупо было предполагать, что она станет иной. Разве ты можешь научить любить, ценить, уважать других? Ты питаешь лишь ненависть к этим деградирующим существам, которые из королей саванны превращаются в ничто. Ты ненавидела их всем сердцем и убивала. Они не вызывают ничего, кроме жалости и омерзения. Им нет места в этом мире. Они поплатились за свою лень и глупость и теперь покоятся с миром.
Цепочку мыслей резко оборвала фраза Микаэля, отчего ты вообще забыла, о чём думала две секунды назад. Сердце колотилось с такой силой, что казалось, вот-вот надломятся рёбра. В ушах стоял такой гул и появилось ощущение, что слух куда-то исчез. Ты находилась в некоторой растерянности и смятении духа. Но, отчего-то казалось, что вы идёте по верному пути.
- Любишь?.. И я люблю тебя.
С небольшой паузой между предложений произнесла ты. Очередное волнение, смятение.. А что будет дальше? Этот вопрос ты задавала сама себе на протяжении всего вашего разговора, но сейчас терпение лопнуло и ты требовала знать ответ сию же секунду, но, как это часто бывает, когда действительно надо, ничего не получаешь. Значит ли это, что теперь ты скована какими-то обязательствами перед ним? Значит ли, что свобода утеряна навсегда? Свобода духа, свобода мыслей и поступков – всегда останутся с тобой. А разве ни это ли истинная свобода? Свобода внутренняя, а не внешняя. Не показная. Внутренний дискомфорт, ты не можешь найти себе место, при этом повторяя себе где-то внутри «Ты сама хозяйка себе и своей жизни». Сейчас тебе, как никогда ранее, хотелось в этом убедиться.Никто не сможет заставить тебя свернуть с твоего пути, никто не подчинит тебя себе. Ты выполняешь те задачи, которые диктует твоя сущность – свои истинные задачи. Ты поступаешь так, как тебе нужно, живёшь в соответствии со своими истинными желаниями. У тебя нет и никогда не будет пустых и бессмысленных дней, потраченных на то, чтобы выполнить чью-то чужую волю и делать то, что нужно кому-то другому, но не тебе. Твои действия – это твои действия, а не навязанные кем-то извне. Ты давно вырвалась из рамок общества. И вот ты совсем забыла о том, что он-то тоже такой же. Ни ты, ни он не променяет свободу на что-то другое. Да и вообще, твой мозг в тумане, эти слова – лишь слова. Они ещё ничего не значат и ни к чему не обязывают Набор слов. Звуков, от которых зашкаливает пульс и откуда-то появился нескончаемый прилив энергии. Не значит ли это, что ты рада услышанному? Безусловно. И надо было признаться, что ты боялась будущего. Оно таило в себе неизвестность. То, что не в силах было предугадать. А сейчас ты боялась его особенно.
Как безумный сон, но не хочется просыпаться. Слова уже сказаны, а время нельзя повернуть назад и перевести разговор в другое русло. Но это вовсе не значило, что ты не любишь его. Напротив. Ты никогда не лжёшь другим, но так искусно обманывала себя, а это непростительно. Самообман рушит жизнь, лишает сил, и, вскоре, если так будешь продолжать, опустишься на колени и не сможешь ничего сделать. Ты перестанешь быть собой, станешь как все. Жизнь превратиться в рутину и смерть станет самым счастливым событием за всю жизнь. Оно тебе надо?..
Громкий вздох и ты снова изучаешь его глаза. Почему тебе так кажется, что что-то в них изменилось? Или.. Или ты пытаешь разглядеть в них то, что хотела видеть. Но нет. Пустота. Он не даст слабину. Он не позволит тебе узнать его хотя бы на половину.
Неизвестность в нём не пугала, а даже очаровывала. Ты знала, что никогда не сможешь узнать что-то из «запретного», но всё равно думала об этом. И каждый раз вглядываясь в эти глаза, понимала, что проиграла. С позором проиграла, влюбившись в него когда-то и сейчас признаваясь ему в любви.
Или же выиграла надежду на лучшую жизнь?..
Тело словно в воздух подняла неведомая сила, заставляя подходить ближе и ближе к нему. Будто делаешь это не осознанно. Подойдя ко льву совсем близко, сердце вдруг отпустило. На мгновение показалось, что оно и вовсе замерло в ожидании чего-то. Прикрыв глаза, ты притянулась к нему и коснулась губами его губ.
И пусть через пару секунд ты пожалеешь о содеянном, но сейчас ты не жалеешь ни о чем.

Вот тут и началось самое волнительное. От столь знакомого и родного запаха хотелось сойти с ума. Хотелось вдыхать его ещё чаще, заглатывать как можно больше, чтобы таки осознать истину - он рядом. В этот момент ты была действительно счастлива и... ненавидела себя. Потому что сейчас не отличалась от тех сородичей, которых ненавидела за их слабости, ничем. Ты больше не ощущала того превосходства над другими, потому что позволила дать волю чувствам. Дала эту слабину. Открыла душу. И пусть сегодня все твои действия вполне естественны, но... Отчасти, это была не ты. Нельзя было с уверенностью сказать, принимала ли ты себя такой или нет. Просто непривычно. Необычно. Подобно тому, как если бы проснувшись одним прекрасным утром, ты, в отражении в воде, увидела бы не себя, а некто совершенно незнакомого прежде.
Это слабость, коей ты её считала, вопреки ожиданиям, не навевала мысль о мучительной кончине твоего духа. Одного из многочисленных «Я», томившихся в потёмках внутри тебя.
Впрочем, разве это что-то меняло? Хладнокровие.. Жажда ощущать на своих губах кровь собратьев остаётся с тобой до скончания времен. Желание чувствовать учащение пульса у жертвы при первом твоём виде и как резко он обрывается, стоит лишь мысленно поставить на нём чёрный крест и сомкнуть челюсть, наслаждаясь удушьем несчастного. О, ради этого ты жила. До сего момента..
Что же до Микаэля.. Он стал исключением из всего. Демон, который распутывает узлы внутри тебя, докапываясь до истины. Стоило признать, что у него это совсем недурно выходило. И, быть может, он будет единственным, кому ты сможешь позволить узнать себя хоть чуточку больше.
- Хм, не думала, что я стала на столько предсказуема, но да ладно..
Это больше походило в упоительную игру в кошки-мышки, которая длилась уже довольно долго. Верно, вы оба хотели знать, кто из вас ещё способен выдать что-нибудь эдакое. Да и вся эта бдительность, настороженность вполне логична, ведь именно вам эти качества были всегда необходимы по жизни и просто окунуться в порыв чувств и эмоций – это как-то не «по-вашему». Как бы там ни было, а вы оба сегодня друг-другу представились с несколько иной стороны, и сейчас действовали аккуратно, на ощупь, мелкими шажками, дабы не выложить все карты на стол. Хотя какие же в любви карты? Хотя... Стоит хотя бы вспомнить кто вы такие и чем занимаетесь по жизни, вспомнить на сколько уже сгнила ваши души, что факт о том, что и любовь у вас странная – улетучится. Ну не как у всех и?
Как у всех? Да любовь-то ничем и не отличается. Чувства, счастье, прикосновения – всё ты это ощущала каждым миллиметром своей кожи, каждой её клеточкой, пусть ты и не выставляла эмоций напоказ. Выброс эндорфина в кровь уже, наверное, превысил максимальную дозу. Лишь проявление любви у вас несколько иное, отсюда все и странности.
Прильнув ко льву на краткий миг, касаясь своей щекой его щеки, ты пыталась запомнить, ощутить каждую секунду вас вместе. Всё это было на столько необычно и нереально, словно всё это сон и не более чем плод разыгравшейся больной фантазии. И вот, сейчас ты пробудишься и тот, кого ты так несказанно любит исчезнет в пространстве и окажется, что его-то никогда и не существовало в жизни. Тот, кого ты неосознанно хотела встретить всю свою сознательную жизнь.
Вот и ветер затихал, а тучи выжимали из себя последние капли. Словно погода так и ждала, когда эти двое наконец всё поймут и сделают что-то.

Удивительно, что только он способен вызывать у тебя такие эмоции. Такие непривычные, неожиданные.. Эмоции.. Которых прежде получалось избегать. У тебя всегда получалось делать равнодушный вид и, в конце-концов это привело к полному атрофированию каких-то обычных эмоций. Радость? Боль? А что это такое? Странно, но последний год ты уже явно не отличала одного от другого и просто как-то жила, насмехаясь над теми, кто вообще способен что-то чувствовать. Быть может, это была зависть? Отнюдь. Ты считала проявление чувств низостью и слабость. Неспособностью держать себя в руках. Он – подобие Мефистофеля, если и не его воплощение в жизни живого существа. Казалось, именно ему ты открывалась с несколько неожиданной для себя стороны, но как бы не так. Даже ощущение счастья не способно разбудить в тебе душу и заставить вдохнуть жизнь внутрь тебя. Но ты была счастлива, и если бы он спросил, ты бы не задумываясь сказала, что он – злой дух, дьявольское создание, которое ты в жизни не отпустишь по своей воле.
Пренебрежении всеми своими порядками, законами, правилами.. Ты же уверяла себя, что гораздо сильнее всех вокруг и способна прожить жизнь одна, посвящая её себе и смерти. Так где же, чёрт возьми, эта сила?! Одно из многих «Я» бушевало внутри, пытаясь привести рассудок в стандартное состояние, только вот другое «Я» лишь поддерживало такие спонтанные изменения. Напоминало сражение Ангела и Дьявола где-то в потёмках твоего тела... Лишь вопрос, откуда там Ангел взялся? Скорее, это тот же Демон, но не на столько пропитан злом, как тот – второй. Вероятно, не всё потеряно... И такой орган, как сердце, ещё умеет функционировать. Но радоваться тут или плакать...
- Видимо, у тебя она больше развита.
Если уж говорить на чистоту, то ты действительно ни коим разом не представляла, что сюжет начнёт переписываться на другой лад. Где-то подсознательно, ты уже расписала свою жизнь от начала до конца, да так подробно, с каждой точкой и запятой, что вставить какое-то дополнение было бы невозможно. В твоём сценарии слово «любовь» вообще нигде не мелькало, даже «ненависть» не особо. Зато в каждом абзаце так или иначе виделась и «смерть», и «кровь», и всё такое прочее. Да, и если присмотреться, то обратишь внимание и на то, что в этом сценарии был всего один герой и для второго, что уж там говорить о третьем или даже четвертом, вообще не было места. Жизнь распоряжается иначе. Выставив тебя перед собой на суд, она рвала в клочья то, что было расписано кровью других, расписано годами... Она рвала, крича, что не позволит этому случиться, и, взяв стопку бумаг, пишет её на свой лад. Твою жизнь. Это вызов? Мы ещё посмотрим кто-кого. Тут-то жизнь просчиталась хотя бы в том, что не учла схожесть характеров дух существ. Даже ей свойственно совершать ошибки. Это вызывало нервный смешок. Такой союз двух убийц – это самый страшный ночной кошмар для обитателей саванны. А если ещё и ребёнок пойдёт по стопам своих родителей, а в этом ты не сомневалась, то эти жалкие и ни на что неспособные твари просто обязаны всеобще признать вас владельцами всех территорий от одной линии горизонта – до второй. А такой прайд имеет существование лишь в том случае, если остальные наконец вдолбят в свои головы, что они львы, и, что они цари этих земель. Если же всё будет идти таким же чередом, как сейчас, то последует глобальное истребление. Чистка от ненужного мусора. Да кому вообще нужны такие львы, которых даже газели не боятся? Докатимся до того, что будем с ними на короткой ноге и что дальше? Склонить голову и пожёвывать травку в самое пекло? Увольте. Кровь, мясо, душераздирающие стоны, крики и всхлипы – вот что подпитывают тебя. Вот тайный эликсир жизни и который жаждеть должны с рождения. А те, кто сейчас ходят на просторах этих земель либо не вышли из детского возраста, либо природа над ними жестоко поиздевалась. Впрочем, даже такие, как эти должны время от времени появляться на свет, иначе на ком испытывать свою силу? Довольствоваться охотой на парнокопытных не совсем то, чего желают дикие инстинкты, по-этому приходится выбирать жертву поинтереснее, и лев в данной ситуации подходит как нельзя лучше под твои критерии. Остаётся лишь найти жертву «по-солиднее», а не доходягу, в которого плюнешь, а он уже с воплями убежал или в обморок свалился.

<Начало игры
Самое плохое в такой погоде – именно раскаты грома. Нервирующие, мешающие отдохнуть на каком-нибудь свободном месте под дождё, забыть о мире, о невнятно бормочущих мыслях и о прочем, совсем неинтересном. И именно по этой причине Камикорос пришлось сняться с места и пойти на поиски какой-нибудь пещеры, где можно было переждать непогоду. Собсвенно, на пути ей попалась именно Тростниковая пещера, как бы то ни было странно. Стечение обстоятельств, ничего не поделаешь. Пусть и не очень удачное стечение.
Мокрая, растрёпанная, раздражённая и угрюмая львёнка медленно зашла в пещеру. Вид, конечно, был жалкий. Грязная грива свисала сосульками, загораживала обзор. Да и шёрстка потеряла свой чистый ядерно-зелёный цвет, и теперь это больше было похоже на болотный оттенок. А пятна уже ничем не отличались от грязи. И этот вид ещё больше угнетал Ками – уж она то могла представить свой вид со стороны. Точнее часть она уже видела в луже, мимо которой она проходила. Что в раз ухудшило итак испорченное до нельзя настроение Зелёнки.
Ступив за порог пещеры, Камикорос обвела взглядом пещеру в поисках тёмного угла, но взглядом наткнула на фигуры трёх взрослых львов и одного спящего львёнка. Собственно, львёнка уже Ками узнала сразу, как и одного из львов. Точнее львиц – одной из них была Шок, мать Камикорос. Ками подняла голову повыше, лишь чуточку оживившись, и тут же рядом приметила третьего льва, рядом с которым она стояла. Прищурившись, Зелёнка фыркнула.
- Привет, мам. – пробормотала она, после искоса посмотрела на вторую львицу, которой оказалась Фоу, правая лапа короля. Мрачно ухмыльнулась, приветственно кивнула, после чего с хмурым видом уставилась на незнакомого льва.
- А это кто? – наконец поинтересовалась львёнка, вскидывая голову. Конечно, сейчас бы она с удовольствием смотрела на него сверху вниз, но к сожалению рост ей этого не позволял. И из-за этого Камикорос пришлось лишь презрительно поморщиться. Жалко, конечно. Но ничего не поделаешь, ты ведь ещё маленький, беспомощный львёнок. Остаётся лишь проявлять характер, скрываться под масками, учиться дёргать за ниточки, манипулировать, учиться выживать по другим правилам. Конечно, это не так плохо, но отличалось от того пути, который избрала для себя Зелёнка. 
Пройдя поближе к сестре, Ками легонько толкнула носом в бок, проверяя, точно ли она спит, оглядела окровавленные куски чего-то, что отдалённо по запаху напоминало мышь, после чего, пожав плечами, отошла в сторону и вновь уставилась на льва исподлобья. Сей субъект несколько настораживал своей близостью к матери. Пристально глянув на неё, Камикорос тут же надела маску пофигистичности и, флегматично пожав плечами, взобралась на камень, откинула гриву с морды назад и, отфыркиваясь, села там поудобней и, как бы отсутствуя здесь, принялась больше слушать, чем говорить лишние, ненужные фразы. Ведь легче потреблять информацию, чем выдавать её.  Да и к тому же назревало нечто интересное, в чём не требовалось участие мелких хвостов.

На слова Шок ты только издал глухой фырк сарказма. И вовсе ты был непротив признать свое превосходство над кем-то, даже если это было сказано с сарказмом или насмешкой. Ведь сказано же. А слово вернуть нельзя, каким бы оно не было. Слова содержат яд, содержат надежду, радость, печаль. Это просто слова, мы говорим не задумываясь, озвучивая мысли, которые всплывают в голове. Это просто звуки. Тогда почему-же слова так влияют на жизнь? Ведь они ничто. Пустота. И могут ранить хуже любого удара, заставить душу обливаться кровью сильнее, чем от любой раны. Заставить кричать от радости громче, чем от любого подарка. Это всего лишь слова. Ты никогда не задумывался о подобных вещах. Будучи очень прямолинейной личностью, ты всегда говорил все так, как видел, как слышал, как чувствовал. Ты не умеешь лгать. А ведь ложь - это тоже слова. Тогда почему её так боятся? Почему страдают от нескольких слов? Ведь они мимолетны. Секунды. Слова не держатся в нашем мире дольше нескольких мгновений. Они растворяются. Навсегда. И навечно въедаются в память. Почему окружающие помнят того, чего уже нет? Ведь те слова больше не звучат. Они утонули в пустоте. Ты не мог понять этого. Не мог понять как можно испытывать боль от того, чего по сути вокруг и не существует. К чему все это? Ведь можно понимать без слов. Тогда почему-же так билось сердце, когда она ответила взаимностью? Почему? Ведь ты не веришь. Это все глупости. Глупости и не более того. Не могут слова ранить, не могут вызывать радость. Ведь ты не знаешь, когда собеседник лжет. Нельзя верить в искренность слов. Нельзя. Ты был в этом уверен. Может по этому не ответил? Просто тишина казалась такой умиротворяюще-спокойной. Сколько вы могли так сидеть? Ты был уверен - долго. Просто сидеть так, рядом, ведь столько времени уже прошло. Казалось, что эта тишина помогает. Помогает вспомнить. Вспомнить все, что затухло и поблекло на фоне более насущных проблем... Которых не было. Просто ты стал забывать. И она забывала, ты был в этом уверен. Никто не может помнить вечно того, кто ушел из твоей жизни, бросил. Всегда найдутся более важные вещи. Зачем помнить того, кого рядом нет? Того, с кем вас ничего не связывает? Вернее, не связывало. Так думал ты. И слишком хорошо понимал ход её мыслей. Она тоже забывала. Ты был уверен в этом. Теперь не забудет. Её запах въелся в твою душу. И ты не забудешь. Все мысли тонут в этой тишине, которая вместе с запахом вгрызается в память, оставляя свои следы. Они заживут. А шрамы навсегда останутся. Тишина оборвалась лишь когда ты почувствовал чужой запах. Закрытые до этого глаза поневоле открылись и короткий взгляд пробежался по входу в пещеру. Ты помнил этот запах. Хвост нервно дернулся. В делах прайда ты не принимал никакого участия. Совсем. Можно сказать ты и частью прайда не был. Не будь ты тем, кем являешься, вероятно в глазах промелькнуло бы удивление. Но уж кто-кто, а ты умел держать контроль в таких ситуациях. Взгляд наткнулся на Фоу. Ты знал её. Знал хорошо. Некоторое время вы тесно общались, ты мог бы даже с натяжкой назвать её подругой. Впервые вы встретились ещё тогда, когда ты был бестолковым молодым дураком. Чем то она привлкла тебя, вы дружили. Но потом ваши дороги разошлись, вероятно, навсегда. Ты слышал о её должности, но уверен не был. Высшие чины пожаловали, значит? Какими судьбами? Ты был бы рад её обществу. Но не сейчас. Не то время, не то место. Она мешает. Лишь коротким кивком ты показал ей, что слышал её приветствие. Но сюрприз, увы, оказался не последний. Ты не любил сюрпризы. Очень не любил.
-Мама?
Коротко бросил ты, повторяя слова вошедшего чуть ранее львенка. Возраст такой же, как у Вендэтты. Ты был уверен в этом. Значит, ещё одна? Как это понимать и принять - ты не знал. Почему она не сказала тебе? Как не странно, факт того, что твоя дочь гуляет по саванне в такую погоду, тебя вовсе не удивил. И все же хотелось понять, почему она скрыла это и не сказала раньше. Слова вошедшего львенка пролетели мимо твоих ушей. Ты не собирался отвечать. Просто ждал, когда она все расскажет им сама. А заодно и тебе расскажет о том, сколько же у тебя детей на самом деле. Оказаться отцом половины львов саванны ты не хотел. Слишком большая ответственность. Тебе и одного отпрыска вполне хватило бы. Казалось интерес к Фоу и двум молодым спиногрызам вовсе улетучился. Ты смотрел пристально, лишь на неё, ожидая объяснения. Она была ничем не обяза тебе. Ровно как и объяснять что-то. А ты посчитал эо ложью. Она скрыла от тебя, солгала. Значит не доверяет. Ты бы усмехнулся, если бы был в одиночестве. Ты дурак. Никакого доверия и быть не могло. Слишком мало знакомы. Все ложь от первого до последнего слова. Слова... Они ведь - ничто, пустота. Тогда почему же больно? Почему ты чувствуешь эту вязкую, тянущую боль? Почему хочется просто развернуться и уйти? Забрать слова назад и уйти. Просто потому, что тебя предали. Это глупость. Мелочь. Но ты не привык доверять другим. Слишком тяжело. Ты лишь учишься. Ты не умеешь. Для тебя любая мелочь - предательство. Невольно подаешься назад, отстраняясь. Слова не могут ранить. Не могут. Это только слова. А тебе не больно. Действительно, не больно, совсем. Просто хочется все забыть. Забыть то, что произошло несколько минут назад. Хочется чтобы и она забыла. Если не доверяет - значит и ты не должен испытывать к ней доверие. Значит ещё рано. Или уже поздно.

   «Зачем я вообще с ними заговорила?» Взгляд принял прежний отстранённый отблеск. С ними, с их чувствами вообще нельзя вступать в контакт, задевать их любым случаем, потому что… я подавлю тяжёлый вздох. Потому что они такие, особенные со своими заморочками, и мало-помалу как-то неосознанно принимаешь точку опоры Энеми – за себя, во имя своих интересов. Так что не удивительно, что они ничего не замечают.
   Ты всё ещё смотрела в потолок, с которого сыпались мелкие капли дождя, подавила тяжёлый вздох. Тяжёлая жизнь, тяжёлое положение, которое тянет ещё дальше, дальше от свободы, собственного мнения, где всё крутиться вокруг кого-то одного, где все живут ради чего-то одного. Так мелко, так приземлено, так… глупо. Время капало, капало на нервы. А так хотелось сорваться с места, рвануть подальше, дальше, к новым, ещё свежим, ещё дышащим, с будущим. Нет, увы, нет. Саркастичная, злая и холодная улыбка всплыла на морде. «Если чего-то хочешь, то бери». Энеми правильно говорила. Ни друзей, ни близких, никого. Больше. Нет.
   Ты медленно опустила голову на прежнее положение. Что, новые персонажи? Ты приняла это спокойно. Пожалуйста, сколько угодно. А потому ты привычно внимательно и аккуратно обвела их взглядом. Львёнок и ещё львёнок. Как-то не хотелось думать, кто они. И так всё понятно. Не стоит даже строить привычные параллели, ибо ты единственная здесь, кого никто не хочет видеть, а потому даже фыркать не хотелось. Это удел примитивных. Фиалковый пытливый взгляд оставил в покое маленьких созданий; ты даже не успела порассуждать, насколько ты ненавидишь мелких, ну да ладно, ещё будет время. Ты посмотрела на Микаэля и Шок. Они думают только о себе… и друг о друге, ну, может быть ещё о детях. Может быть… ядовитая улыбка приукрасила твою слегка полосатую морду. Это было так забавно. Такие взрослые, взрослые взрослые, такие высокие в мыслях, поведениях, такие… уголки губ поползли выше так, что обнажили кончики белых клыков, а по телу прошла судорога новой энергии. От напряжённости, до дикого смеха шаг. Один, а его так трудно преодолеть ту огромную пропасть, зато потом, потом так легко. Ни ненависти, ни злобы, ни обиды, ни даже презрения, только лёгкое чувство мягкого, прошедшего в душе дождя и радуга… Быть может, ты съела галлюциногенный гриб. Опять. А теперь давайте, дамы и господа, поговорим о моих чувствах, потому что я так хочу, мне так заблагорассудилось, а на вас мне попросту… не важно.
   Чувство одиночества, наверное, является главной основой этих ощущений, которые в сей момент как-то внезапно и легко нахлынули на Фоу; чувство одиночества, наверное, открывает второе дыхание, как у спортсменов: до финиша ещё пахать и пахать, а от старта уже давно ушёл, так что именно на эту эмоцию, скажем, «нарастают» остальные. Но, знаете, Фоу не такая скудная, чтобы постоянно ныться и заставлять других вникать в суть её проблем. Её проблемы – это её проблемы, и больше ничьи; однако, понимаете, некоторые просто обожают строить из себя страдальца, но я снова вас огорчу – в случае с моей подопечной это не катит. Одиночество – это основа, и давайте оставим её в покое, пока она не обрушила на нас свой гнев. Так как генетика Фоу оставляет желать лучшего, то, вероятнее всего то, что она вырастет именно на этих задатках злобы и ненависти, что и её бабушка. Проклятье – оно и в Африке проклятье, но вам покорный автор – отчасти атеист, а потому во всякие такие бредни маловероятно верит, хотя и плохо спит, думаю, из-за луны. Здесь и тупой догадается, что среда формирует характер Фоу, но это было бы как-то слишком по-печорински, чтобы обвинять некоторые абсолютно нелепейшие детали во всех грехах Фоу и ничего не делать, конечно, она пытается исправиться и всё-такое, но обстоятельства иногда выкидывают такие ходы, от которых хочешь – не хочешь, а родишь, родишь плохое поведение и характер. Ладно, плакаться мы с Фоу вам тут не собираемся, а потому возвращаемся к теме настроения героини. Одиночество, на которое неимоверно прекрасно накладывается саркастичность её натуры. Начало коктейлю подано, с этакой иронической, несколько злобноватой улыбки, которую Фоу уже спешит навестить, рассматривая присутствующих в пещере, кто бы то ни был, он получит свою порцию желчи от Фоу, но учитывая обстоятельство такого факта, как несколько пренебрежительное отношение к присутствующей здесь львице, то Фоу, поверьте, пользуется этим сполна. Рассмотрим это с другой точки зрения. Пытается ли она отомстить окружающим за такое обделение внимание? Может быть, да, но скорее всего нет, учитывая её умственные способности, сделаем вывод о том, что она понимает состояние всех тут присутствующих, она сделает великолепнейшую попытку уйти. Я сказала, «попытку», что совершенно не опровергает обратно возможное действие Фоу, которая сейчас сидит передо мной и ждёт продолжения рассказа. О, это долгий рассказ, и, наверное, мне стоит отступить от её чувств, которые лучше бы выразились в её действиях, нежели в моём единоличном излияние мыслей.
   Так ты вглядываешься в глаза Шок. Что в них? Тебе трудно разобрать сквозь пелену, внезапно нависшую на твой взгляд. Ты хочешь видеть совсем другое. Саванну. Пустую, абсолютно, это подарило бы тебе неимоверное счастье, комфорт одиночества, являющейся основой твоего мировосприятия и ответного отношения к нему. Ладно, к чему тебе сейчас грезы и вздохи? Сейчас тебя подсиживают, жаждут твоего ухода. Ты чувствуешь эти слабые эмоциональные пинки под зад. Ты… наслаждаешься ими. Ты… упиваешься ими, этими ощущениями, чувствами, кто-то неимоверно сильно ждёт твоего ухода, как это приятно, откладывать чужие мечты, забивать их на чердак. Смирись. Она будет столько, сколько это надо. На твою душу нахлынули чувства, подмывающие твой желудок желчью, слюной, ядовитой, сладкой, облизывающий живот. Хвост вздрогнул. Мелкой-мелкой дрожью. Ты… упивалась. Как сладок миг, который длиться лишь секунды, как гадок мир, который существует целую вечность. Вечность и краткий момент. Сознанием ты выберешь вечность, неосознанно – краткий миг. И чем он короче будет, тем свежее, тем ярче, тем восхитительнее, долговечнее будет любое чувство… любое. Мы ставим на ноги этот мир, мир, который так ненавидим, не терпим, не любим, проклинаем. Ставим и продолжаем упиваться своей жалкостью существования, обесценивая и ценное, и бесценное, и простое, и сложное, и второстепенное, и главное. На самом деле нет не важных вещей, нет второстепенных деталей. Мир – карточный домик, который рушиться без основы, а основа – это всё, несущие стены – везде, и нет тех, которые можно снести без помех для карточного домика, таких просто… нет. Рано или поздно стены рухнут, дом развалиться. Вопрос лишь в том, сколько ждать. А сколько ты готов? Кто-то живёт одним днём, а на завтра просыпается на открытом воздухе, кто-то заглядывает в будущее, дальновиднее, и, может, проживёт в скрипучих стенах ещё неделю. Не больше. Никто ведь не Бог, если только не твоё самомнение выше крыши. А сколько готова ждать Фоу? Не знаю, но сейчас ты уже не ждёшь. Давно, как только взгляд мазнул чёрные глаза Микаэля и его примитивный кивок. Больше ждать было нечего…
   Ты встала с места, ещё раз: взгляд на львят, на Шок на Микаэля. Ты ничего не забыла, как всегда, пружинистой походкой с горделивым станом пошла к выходу… ах, да. Забыла. Разочарование побулькало в мозгу. Забыла, но прошагала ещё к выходу, высунула морду. Горячие капли упали в раскалённые глаза, так не хотелось убирать голову. Горячую, огненную голову, жаждущую воды, но пришлось, как ни крути. Обернулась, через плечо, зацепилась за зрачки Королевы. Да, Королевы.
- Вы Королева, - взгляд фиалковых глаз точно в её зрачки, стальной и уверенный голос. Поставила перед фактом, больше никаких ощущений, ты истощена этим разговором. Каждое слово, с таким усердием, с таким нажимом, ты ненавидела повторять, и тут же вышла из пещеры. Стоила ли эты встреча стольких усилий? Не знаю, не знаешь. Никто не знает. Струи холодного дождя рьяно и агрессивно забарабанили по твоей спине. Дар Ангелов, как поглаживание, как поощрение, ненавистны, но неотвратимы. Дьявола не существует, Ада просто нет, есть падшие Ангелы и этот мир, в котором мы живём. Мир так тесен. Ты стояла под дождём, опёршись о внешнюю холодную стену пещеры, по которой невыносимо быстро струились потоки воды. Жутко болела голова, безумно жутко. Ты жадно пила воду, грязную, с землёй, это так примитивно, так приземлено… жрать землю. Кто ты? Вспомни, кто ты? Встряхнись, вернись к жизни. Реанимируй себя. Тебе так не хочется. Что есть, то есть, это непоправимо, жить так – умереть душой. Это ли тебя ждёт? Глупая душевная смерть такой, как ты? Ну уж нет. твои предки так старательно делали тебя, лепили, создавали, а всё так просто кончается. Всегда. Ты села снаружи пещеры, у стены, отойдя на довольно приличное расстояние от входа. Здесь дождь сбивал запах живых существ, которые находились внутри. Лишь бы забыться… кто ты, что ты, где ты. Всё это так не важно, в отличие от того, что ты сделал. Убил, возродил, помог? Всем чхать, если ты сделал что-то из этого, зато в твою холодную душу смотрят с восхищением, в лапы, которые не сделали ничерта в этой жизни, в безжизненные глаза, в умершую душу… хочешь так? Добро пожаловать в этот мир, в мир, существовавший тут бесконечно долго, в близкую даль, которая уже рядом с тобой. Оглянись. Ты уже что-то сделал, ты уже никому тут не нужен, а вот умереть, убиться – это восхитительно, неимоверно прекрасно. Смерть лучше, чем жизнь. Жизнь даёт оценки, смерть же подводит итоги. Умри, пока ты ещё чист, чтобы здесь жила я, чтобы в этом мире была только я, чтобы я упивалась этими чувствами, единственности своего происхождения в мире, чтобы чувствовала себя в миллиарды раз выше тех, кто в этом мире, а в этом мире никого, и только я лучшая. Слышишь этот голос? Слышишь? Я – твоя Смерть, я – твой Палач, я – То, что будет упиваться твоей смертью, я… Я.
   Ты глотала воздух, смотря на мрачное небо, такое мрачное, такое скучное, такое влекущее. Почему все сидят, прячутся? Глупые создания, глупые, трусливые. Презренные, считающиеся себя выше всех остальных, и только абсолютное одиночество дарит тебе такую же абсолютную уверенность в своё превосходстве, ибо ты объективно сравниваешь себя с другими, допускаешь возможность того, что есть существа, прекраснее и лучше тебя, но, не зная никого, ты убеждаешься в своём полном и безоговорочном превосходстве… над собой. Круг замыкается, навсегда, теряется рассудок и понимает того, где ты. Но зачем это нужно, если ты – лучшее, что создала природа, в конце-концов, может быть, если он и есть, Бог. Но сейчас ты не одиночка. Чёрт возьми, ты не одна. Там, за холодной стеной, за каменной стеной, есть существа, способные составить тебе конкуренцию перед Судом, существа, относящиеся к тебе безразлично, а осознание того, что ты находишься в их подчинении, было невыносимо. Так рождается ненависть, от осознания, понимания, к чувству, как выводу первому. Знаешь, что ты будешь делать? Ничего, абсолютно, замкнёшься в себе, тихое, безмерно жалкое существо… или уйдёшь с осознанием того, что на свете есть они, или… или останешься с ними, мазохистка, издеваясь над своими чувствами. Чувства презренны, они холодные, остаются чувствами навсегда, лежат только на душе, они ощутимы только тобой. Неправда то, что есть те, способные ощутить их полностью. Это враньё. Идеального мира нет, даже его кусочка, потому что идеал ставиться на пьедестал, возводиться превыше всего, становиться образцом и, в конце-концов, завоёвывает мир, а так как мир не идеален, то нет и кусочка идеала. Поздравим себя с этим и продолжим создавать идеал, ибо пока его просто-напросто нет в бремени, что мы несём.
   Ты поднялась из грязи и неторопливо отряхнула шкурку. А почему-то именно сейчас вспомнились твои последние слова. Наверное, стоило было бы поздравить. «Чёрта с два. Никому не нужны мои слова. Даже шёпотом, тихо-тихо, даже искренние, даже бездушные. Любые. Ни действия, ни слова. Всё сделано.»  Всё в порядке. Влачим жалкое существование дальше, только почему-то страстно хочется увидеть новый расцвет и ясное небо. Очень. Ты не замечаешь новее потоки грязи, обрушившиеся на тебя сзади, и упираешься спиной в холодную твердыню, вознамерившись здесь ждать небо. Голубое. Необычайно голубое. Оно должно быть здесь, обязано. Рано или поздно. Глаза слегка утомлённо прикрыты веками. Никакого фиалкового сияния. Звук в ушах меркнет. И уже больше ничто не стоит тебя. Ни бремя жизни, ни чужая жизнь, ни чувства. Для кого-то ты уникальна, для кого-то ты вообще никто, но главнее того, что ты для себя ничего нет. Это определяет и все остальные понятия, а всё остальное… уже просто вытекает из этого. Иногда надо просто поверить, например, как сейчас. Буйство эмоций, как буйство красок на полотнах Ван Гога, бесценны, но и за них приходиться расплачиваться. Ухом.